| Психокуб | Дата: Вторник, 03.11.2015, 16:39 | Сообщение # 1 |
|
Месье
Группа: Администраторы
Сообщений: 286
Статус: Где-то там
| Прежде всего, читатель должен понять, что причины, побудившие меня к написанию данной статьи, лежат далеко за пределами привычного желания журналиста засветиться и, пусть даже и не всегда и везде честным способом, получить известность с последующими заказами на освещение событий и написание статей для многообразных рубрик не менее многообразных крупных и популярных газет. Нет, дела обстоят одновременно гораздо банальнее и трагичнее.
Просто я не могу молчать пред лицом опасности возможной мировой катастрофы для всего общества и вероятностью порабощения человечества маленькой группкой власть имущих, владеющих одной из самых значимых тайн в истории Земли, а использование знаний, заключённых в этой тайне, позволило бы подчинить себе волю миллионов, если не миллиардов человек. Сколь бы ни были благими намерения тех, кто окажется готов использовать опасные знания, всё же, дорогие читатели, полагаю, что вы согласитесь со мной: нам всем хотелось бы оставаться свободными и независимыми в любом случае, даже если намерения наших поработителей окажутся даже сторажды общественно полезными и глобально направленными в туманную даль светлого будущего народов нашей планеты.
Те тайные знания, к которым мне довелось совершенно случайно прикоснуться волею случая, на поверку даже ещё опаснее, чем кажутся на первый взгляд, поскольку позволяют воздействовать на целые нации незримым для них путём. Так, если человек прекрасно осведомлён о собственной несвободе и имеет полную возможность лицезреть степень таковой, то он уже в силу собственной природы начнёт предпринимать все усилия, направленные на освобождение из-под гнёта чего бы то ни было или кого бы то ни было. Не замечая однако же собственной несвободы, что называется, в упор, никто и пальцем не пошевелит и действий никаких, направленных на достижение свободы, не предпримет. Оно и понятно: есть хоть малейшее стеснение в действиях - будет и цель избежать этого стеснения, а на нет и суда нет, мы не умеем исходить из того, чего не знаем, любая цель и любое отношение к чему бы то ни было основаны если и не на точном и достоверном знании, то уж на наличии определённого представления по поводу объекта цели или отношения в нашем сознании, вне зависимости от того, насколько этот образ из головы приближен к действительному положению вещей или, напротив, всецело и разносторонне мифологизирован.
Все войны за всю историю человечества всегда велись, ведутся и будут проводиться на благодатной основе нестыковки клубка мифов в головах противоборствующих вояк, а в корне любого такого противостояния лежит мещанская забота о собственном благополучии, тщеславие, честолюбие и апломб сильных мира сего, вступающих в вооружённое столкновение друг с другом и отправляющих на войну собственных верных подданных, успешно загипнотизированных агитационными голосами политической пропаганды. Да и сам термин “сильный мира сего” видится смехотворным, если внимательно задуматься о том, что остаётся после них. И куда испаряется вся их туманная сила, да и была ли она? И если нападающей стороне, преследующей корыстные цели грабежа и наживы, как и десять тысяч лет тому назад на самой заре зарождения цивилизаций, нет оправдания, то сторону обороняющуюся ещё можно понять - ведь речь идёт ни о чём другом, как о её свободе.
Главное и здесь не перегибать палку и помнить, что истинная свобода - это свобода сознания, если будет она, то постепенно сложится и свобода действования в мире, а если же человек в разуме своём свободу не обрёл, но никакие возможности не позволят ему действовать независимо в воспринимаемом мире, и он всегда будет подпадать под влияние тех или иных идей, людей и сформировавшихся мнений, возводя в абсолют свой собственный миф мира, тогда как даже сам абсолют - не более, чем миф самого себя. Но противоборство не может быть односторонним, оно по определению предполагает, как минимум, две стороны конфликта, а порою и больше.
Аномальное же проявление противоборства чудовищно, и поэтому изживает себя, обращаясь чем угодно, но только не противостоянием сторон в случае, если предполагаемая обороняющаяся сторона отказывается от борьбы, но не из-за расчётов, просчётов, предательства “врагов народа” или элементарной трусости правителей, а лишь потому, что не имеет ни малейшего представления о наличии какой-то нападающей стороны, конфликте и тихих битвах, происходящих на незримых полях сражений: при всём том люди даже не будут догадываться, что они рабы и исполняют чью-то чужую волю в интересах никому неизвестных спрятавшихся от взора личностей за масками анонимов. Подобная позиция заведомо проигрышна стратегически: любое активное действие в борьбе, сколь бы хилым, несостоятельным и непродуманным оно ни было, всегда будет иметь больше последствий в направлении приложенных с его стороны усилий в сравнении с тотальным бездействием любой из сторон.
Хотя и здесь не всё так просто: боец всегда рискует, условно говоря, напороться на собственный меч, но и это событие будет всецело результатом его собственной неуклюжести, неосторожности или, как сейчас говорят, рукожопости, но вовсе не результатом направленного против него противодействия. В большинстве же случаев, при отсутствии сопротивления результат любой битвы оказывается предрешён, и именно потому стеганографические по своей сути атаки - наиболее эффективные, опасные и стремительные средства ведения любой войны и любого состязания - вне зависимости от их масштабов, характерных особенностей и внешне проявленных свойств.
А теперь, отходя от моего небольшого лирического отступления и возвращаясь к основной теме журналистского расследования, я постараюсь изложить весь найденный мною материал более или менее лаконично, логично и по порядку. Также должен отметить, что, публикуя нижеизложенные знания, я, вероятно, подвергаю себя и свою жизнь значительной опасности преследования со стороны органов государственной безопасности, а потому имею все возможности навсегда унести в небытие факты, о которых должен знать каждый человек, если не опишу их с достаточной степенью достоверности и детализации.
Точно так же не смог молчать и вынужден был весьма рисково пожертвовать былым, казалось бы благополучным и уютным образом жизни бывший сотрудник АНБ Эдвард Сноуден, казалось бы, иррационально, но благородно поставивший ва-банк всю свою судьбу и единомоментно изменивший собственные условия существования ради благополучия и безопасности всего человечества. Вполне возможно, что последующий текст, как и его автор, очень скоро будет специально утерян, спрятан или уничтожен заинтересованными лицами и организациями, но если вы всё же читайте эти строки, на что я даже не смею, откровенно говоря, и надеяться, то знайте: автор этих строк прожил свою жизнь не зря, привнеся собственную лепту в достижение свободы каждой личности ради благополучия, независимости и дальнейшего развития человечества, равно как ради дела становления мира во всём мире.
Сначала, как водится, следует рассказать немного о предыстории нахождения материала, по которому написана эта статья - предыстории совершенно случайной, мимолётной, кажется, даже обыденной, на первый взгляд, а потому, как чаще всего и бывает, имевшей все шансы остаться позабытой и никем не замеченной, но волей одной лишь чудесной случайности дошедшей до сперва моего, а затем уже, хотелось бы надеяться и общественного сознания.
Ещё будучи ребенком лет десяти или одиннадцати от роду, я с группой товарищей просто до несусветности обожал забираться, протискиваться и даже по-пластунски проползать в разнообразные развалины, заброшки и руины, веявшие на нас, тогдашних мальчишек, ветрами мистических дыханий призрачных замков, по крайней мере, так нам всем казалось в те времена сплавления игры и дела воедино, а не столь давно почивший Советский Союз оставил, на наше тогда ещё ребяческое счастье, таковых артефактов весьма немало.
Поэтому нам всегда было, где развернуться на кирпично-бетонно-арматурных костях мёртвой империи, всенепременно воображая пытливым детским умом себя то в качестве бойца спецназа, нещадно выкуривающих из оборонительных застенок неприступных бункеров засевших там и вооруженных до зубов боевиков-террористов, а уже минут через десять-двадцать, когда игра в войнушку успевала наскучить, мы сообща меняли тему, вдруг представляя себя на месте спелеологов - и вот уж бывшие совсем недавние “спецназовцы” и “террористы” вовсю увлечённо исследуют пространства, своды и многочисленные залы только что ими открытых и поэтому ещё никому не известных в мире пещер, где, конечно же, никогда за всю историю Земли не ступала нога человека, по крайней мере, никак не позже каменного века, а отважные исследователи, ничего не боясь на свете, с фонариками и рогатками пробирались всё глубже и глубже в подземные лабиринты заброшенных бункеров.
К счастью, во времена моего детства не было ещё ни смартфонов, ни планшетов, компьютеры стоили слишком дорого, чтобы их могла позволить себе каждая семья, а электронные развлечения, предлагаемые восьмибитными игровыми телеприставками невозможно было перепутать с виртуальной реальностью даже в кошмарном бреду - они демонстрировали такой демонически уродливый уровень графики, что приходилось немало напрягать воображение, дабы понять, на что похожи эти шетнадцатицветные квадратики на экране и сопровождающее их жужжаще-скрежещущее попискивание, доносившееся из динамиков, позднее ставшее вызывать ассоциации с пением кейгенов в процессе пиратской регистрации платных программ.
Поэтому, пожалуй, мы стали последним поколением, избежавшим судьбы влипших в мировую паутину манчкинов, красноглазо ведущих онлайновые баталии на серверных просторах своих задоначенных сказок. Успев запечатлеть в памяти догорающие остатки аналоговой эры, мы, научившись крутиться-вертеться в информационных сервисах, сферах и потоках не хуже тех, кто взращен и вскормлен Интернетом, всё же замечаем хлипкую шаткость и эфемерность цивилизации, чья основа существования построена на управлении информацией, тогда как “дети сети”, кажется, чаще всего не замечают, насколько их мысли, представления и ценности глубоко увязли в мире грёз цифровой вселенной. И уж тем более, я и представить не мог, насколько опасным может явиться подобное положение дел. Но мы были обыкновенными провинциальными ребятами и ни о чём подобном в те не столь уж давние времена, недалеко отстоящие от современности, разумеется, не задумывались - и просто играли.
Иногда в наших совместных приключениях всем думалось и представлялось, что мы - охотники за привидениями, и наша задача - найти в бетонных полупровалившихся подвалах бункеров почти неуязвимого и непобедимого астрального монстра, сравнимого по качеству своей бронированной шкуры и объёму запасённого здоровья разве что с боссами из недавно пройденных на “денди” аркад, а царивший и повсеместно властвовавший в руинах таинственно-дымчатый призрачный полумрак весьма способствовал игре воображения, и вот уж в очередных смутно различимых где-то в подземном полумраке контурах явственно виделись призрачные контуры ужасающих и удивительно необычайных в неожиданности проявления собственных пугающих форм гомункулов из почвы и нагромождений пожилого бетона, пропитавшегося сыростью грунтовых во и поросшего зеленоватыми мхами и плесенью. Любой звон и грохот даже наших собственных ботинок заставлял нас откладывать в окружающее пространство такое невероятное количество кирпичей, что из них, пожалуй, впоследствии можно было бы выстроить небольшой металлургический заводик.
В общем-то, все наши занятия были обыкновенными забавами не менее обыкновенных мальчишек-младшеклассников, потому мы этими детскими развлечениями среди прочих ребят-погодок ничем особо и не выделялись. Постепенно мы подросли, и интерес к ветхим руинам Советского Союза у большинства моих друзей сам собой куда-то подевался, будто бы испарившись, точно запах уксуса в маринаде, а совсем вскоре к всё тем же руинам потянулся дозорный контингент уже весьма взрослого, если не сказать великовозрастного, облика, увлечённо разъезжавший в ночное время суток с фонариками по таким вот как раз объектам планово-производственного строительства, некогда проводимого военно-промышленным комплексом уже не существующей на карте эпической и почти ставшей полу-мифической страны Советов.
И вот в одну из тех ещё мальчишеских наших товарищеских вылазок Гаврюша по кличке Облепихт - поскольку очень дотошный, мелочный, колкий на словах, любопытный и мужского рода - споткнулся обо что-то твердое, прямоугольное и увесистое, похожее на сталелитейный ящик с инструментами слесаря или набором ремонтника на все случаи жизни. Облепихт расшиб обе коленки и громко и занудно верещал, тогда, как мы с Петрулём пытались открыть сей то ли ящик, то ли чемоданчик, то ли сундучок, со всей дури долбив по заржавевшим и потому не желавшим поддаваться нашей воле замкам сей металлической коробки-бандурины подобранным неподалеку камешком, чувствуя себя истинными кладоискателями. Мы уже было собрались решать, как поделить найденные совместными усилиями сокровища - а почему-то мы были твёрдо уверены, что в столь прочно и плотно запечатанном ящике просто обязано отыскаться нечто весьма и весьма ценное, как вдруг замок, сдерживавший створки “клада” поддался, и великому нашему разочарованию тогда не было предела.
Внутри ящика лежали аж потемневшие от старости тёмные душно пропахшие деревом и сыростью картона папки и подшивки с какими-то скучного вида бумагами - даже без картинок или хотя бы каких-нибудь там инженерных чертежей. На обложке каждой из этих папок, распираемых пухло вырывающимися на свободу страницами документов, имелся прилепленный силикатным канцелярским клеем квадратик с надписью: “Совершенно секретно. Хранить постоянно. Уничтожению не подлежит.” Далее следовали какие-то даты, фамилии ответственных лиц и их подписи нечитаемого вида. Облепихт, глядучи на эти подписи, отметил, что как-то раз он ради интереса поймал майского жука и обмакнул его лапками в гуашь, а после положил на лист из школьного альбома для рисования, так пляшущий по бумаге жук оставил Облепихту на память примерно такие же кренделя подписей. У нас тут же возникли идеи о том, как бы надрессировать жуков специально на подделку подписей высокопоставленных чиновников, и вскоре вопрос с сундучком и его содержимым как-то особо перестал нас интересовать.
Каким таким образом, кем и когда этот ящик оказался забыт на заброшенной военной базе с покосившимися бетонными стенами и осыпавшимися черепками - если не черепушками - сводов наверху, об этом остается лишь только догадываться, и, надобно бы отметить, что загадка эта для меня и доныне является не вполне раскрытой. Вполне возможно, что при поспешном разорении с последующим закрытием военной базы в девяностые годы двадцатого века, немало огорченные и всецело раздосадованные сотрудники просто взяли и по-крупному положили на военные порядки, тайны и правила госбеза большой, толстый, могучий и жгучий огородный корень, решив поступить с государством точно так же, как государство поступило с ними самими в тот период времени всероссийского бедлама и повсеместно творящейся идиотии в воровском правительстве.
Конечно, в те времена проблемы распределения народных средств несколько отличались от современных: в настоящее время мы имеем дело скорее с нерациональным расходованием народных богатств, поскольку государство направляет денежные средства на всякого рода белиберду, наподобие строительства чрезвычайно недешёвых центров религиозного мошенничества - храмов, церквушек и прочей лабуды - по причине повсеместного засилия поповского мракобесия и бреда вместо того, чтобы финансировать развитие светской культуры, науки и образования, но оно и понятно: радикальным образом воцерковлённая толпа, страдающая запущенной формой СПГМ в неизлечимой стадии и находящаяся под ослеплением гипноза абсурдных и противоречащих любому здравому смыслу идей, коленопреклонённо слушающаяся священников и инфантильно спихивающая ответственность за собственные дела и мысли на недоказуемо воображаемую сущность, столь похожую на человека, навряд ли способна к логичным, осмысленным и разумным решениям, кроме восстановления дикой эпохи Средневековья в нашем государстве.
Естественно, в данном случае я говорю о фанатиках. Привычка никогда не включать мозги и слепо верить двухтысячелетним книжкам, создававшимся под конкретную и давным-давно прошедшую социально-политическую ситуацию необходимости централизации и унификации управления объединёнными народами, зачастую настолько прочно и глубоко укоренилась в диких головах у сей категории населения, что становится ясным и очевидным тотальное непонимание всей это молебенно-серой массой первичных принципов, лежащих в основе функционирования и обустройства Вселенной - принципов безличных, относительных, текучих и практически не поддающихся постижению человеческим сознанием - но не имеющим ни малейшего отношения к морали, нравственности, оценочности, позиционности да и любой бинарной логике вообще.
Все эти человеческие существа, которым даже не слишком-то хочется подыскивать названия, оказываются слишком смиренны, пассивны и покорны государям и невзгодам, заняты собственным спасением душевным и далеки не только от участия в делах собственной страны, но даже и от участия в судьбах своих жизней. Единственное, что действительно движет большинством подобных “сподвижников веры”, предельно агрессивных даже не способных к пониманию изначального смысла учения, которого они придерживаются, это вовсе не “забота о душах людских”, “благочестие” и “свет длань божественной”. Вовсе нет. В корне всей их жизни лежит страх и нежелание принять “взрослую” точку зрения на мир: они выбирают верить окончательно и безотносительно не в силу неких фактов, а в силу самой веры - верить, потому что верится, а верится потому, что так нравится верить, провозглашая собственное желание относиться к миру так-то и так-то превыше любых доступных аргументов или озарений. Вечные дети от рождения и до глубокой старости, они слишком боятся признать возможность собственного небытия и растворения в этом мире - и поэтому выдумывают, выдумывают и ещё раз выдумывают сказки во главе угла собственной веры.
В постоянных поисках спасения души они, на деле, всеми силами от возможности спасения бегут, обрубая за собою все линии отхода: если и существует способ сохранить осознание навечно, то копать им следовало бы в других копях другой горы, поскольку провозглашаемый ими принцип абсолютизации человеческих мерок и норм с раздуванием до поистине космических масштабов и последующим переносом качеств человеческого мира на всё бытие вообще - вот наикратчайший путь укрепления иллюзорной действительности человечества. Жуткое, катастрофическое по своим последствиям, сходное с бесконечным безумием заблуждение рода человеческого - поставить себя с собственными цивилизационными принципами во главу угла, создав религии и философии, по сути своей являющиеся антропоцентрическими. Что это, как не ад на Земле, клокочущий исключительно в своих последователях и только в них?
Подобное положение дел становится крайне удобным для любых правителей, чьи руки оказываются развязаны и готовы творить что угодно, как угодно и где угодно. К счастью, не всё видится сейчас не столь уж однозначно трагичным - тех радикальных идиотов, что всегда готовы сражаться “за веру, царя и Отечество” в надежде купить у ангелочков билетик в рай, в настоящее время, на поверку, не столь уж и много, и, если бы не один питерский депутат-маразматик, невзлюбивший летающего макаронного монстра, да его московский “побратим-экстремист”, протриповавший всю юность на энтеогенах и даже назвавший в честь них себя самого, любимого, то у толпы имени Страстей Христовых навряд ли хватило бы ума и организованности, дабы скомпоноваться и быть способными хотя бы прийти к общему консенсусу, чего не скажешь о ещё не до конца позабытой антирелигиозной акции певучих феминисток-кискариоток, действия которых оказались вполне ожидаемыми, закономерными, если не сказать - оправданными, поскольку выразили всеобщее настроение, давно витающее в народных умах, а в последнее время продолжающееся только усиливаться, одновременно с активным разгулом церковной маркетинговой программы и попытках всяких попов влиять на решения светских властей. Именно в страхе перед народными волнениями затрясшиеся поджилки правительственных зажранцев устроили тогда девушкам показательный судебный процесс, ибо, уверен, нашлось бы немало народа, готового в делах своих за теми певуньями последовать.
Что же до эры девяностых, то там обстояло всё ещё гораздо проще: народных денег не хватало не только на науку и образование, но и на строительство храмов - и вообще на всё подряд, поскольку любые средства перед тем, как вперевалочку перекочевать в офшоры вослед за природными ресурсами, успешно оседали на время в полях финансовой гравитации разнообразных и наглых лысых, рыжих и седых мужиков, сползшихся на полуразложившуюся тушу бывшего СССР, как могильные черви на останки быка, павшего у пыльной обочины исторического хайвея.
От современности сей процесс принципиально отличает разве что единственных факт: в борьбе за быка, единомоментно в Беловежской пуще превратившегося в медведя, черви и сами обратились в оленей и лосей, пообломав за десять лет друг другу рога и положив на ту же самую обочину трассы значительную часть ровно таких же, как и они сами, так что, в конечном итоге, у штурвала нашего всеобщего государственного “Титаника” осталось всего несколько лосей, зато самых главных.
Секреты же времён более раннего времени как-то слишком уж одномоментно перестали быть таковыми - они просто оказались никому не нужными и никому не интересными, а тайна таковой и зовётся всегда именно оттого, что должна быть надёжно запрятана от посторонних ушей, глаз и умов, а как только таковые “посторонние” исчезают, то и самая суть тайны теряет любой смысл и актуальность, сколь бы важным, серьёзным и судьбоносным он ни казался бы ещё совсем недавно. Как бы там ни было, мне всегда если и не виделось однозначным, то предчувствовалось уж точно, что у всех произошедших со страною резких преобразованиях и изменениях должен быть свой корень, пусть даже спрятанный, как и у любого могучего и старого дерева, куда-то в глубины свершений и событий под слоями соусов из лозунгов, противостояний, противовесов и противодействий сил борющихся за место тёплое место в хлеву большой, а оттого - лживой, политики. Вполне даже возможно, что в глубинах бетонных толстенных застенок военного подземного города хранилось и продолжает хранится ещё немало подобных секретов, подрастерявших блеск таинственности пару десятилетий тому назад, да вот только в те времена нашего безоблачного детства всех знакомых мальчишек заботили совершенно другие проблемы.
Я, пожалуй, был единственным из их компании, кто любил читать книги и размышлять над впечатлениями от прочитанного, поэтому, став нарочито в знаменитую позу памятника вождю и заявив тогда, что вся добыча из металлического чемоданчика достанется лично мне, вовсе не предполагал получить никакого сопротивления со стороны друзей - и действительно никто из них не стал мне возражать, скорее даже наоборот: я удостоился какого-то странного и недоверчивого взгляда с х стороны. Так осторожно, искоса и с определённо читавшейся недоумённой опаской смотрят порою только на городских сумасшедших, от которых не знают, чего можно вообще ожидать.
Дома я, как водится, полистал немного найденные документы, показавшийся в те времена откровенно скучными, и убрал их куда-то в пыльную коробку из-под пылесоса, стоявшую за дверью домашнего чуланчика под балахонами тканей нависающих сверху зимних одежд. Практически мгновенно я забыл о необычной бумажной находке, поскольку ни мира приключений, ни похождений в дальних южных странах, мистических путешествий или фантастических звёздных полетов в них не имелось ни в какой форме и даже не могло предвидеться - только сухие технические выкладки и какие-то пояснения описательного характера.
Именно в том самом полузабытом чуланчике, размещавшемся на мансарде дома, бумаги и дожидались долгих лет двадцать, пока я не решил сделать генеральную уборку в доме, затронувшую и ту самую тёмную комнатку, висевшую все эти годы, что называется, прямо над головой: посреди многочисленных накопившихся за всё время баночек со всяческими болтиками, шурупами и железками, окислившихся микросхем, потускневших медных катушек, конденсаторов с гнутыми ножками, одномегагерцевых микропроцессоров и прочих старых и уже давным-давно не применяемых в быту примочек разнообразной техники и электроники былых времен очень скоро я натолкнулся на коробку с документами, далеко не сразу сообразив, откуда она вообще здесь появилась, в этом на долгие десятилетия всеми позабытом хранилище хлама того рода, которому никогда в жизни не находится применение, а выбрасывать жалко, поскольку в советские времена он, возможно, даже мог бы считаться дефицитным.
Вот хранит народ всё то, из чего можно было бы где-нибудь и когда-нибудь с определённой долей вероятности извлечь некую даже самую минимальную пользу, даже если вероятность эта стремится к температуре абсолютного нуля: поношенная одежда, перегоревшая техника и электроника, всякие там системники с жжёными материнками вперемешку с никому не нужными трудами апологетов коммунизма, скуксившиеся от времени газеты, годные разве что на замену туалетной бумаги и прочее до абсурдного пыльное и невесть с какой целью сохранённое барахло составляют наибольшую часть содержимого чуланов у значительного числа россиян. И отыскать в этой свалочной куче не-пойми-чего действительно занятную вещицу, интерес к которой вызревал на протяжении большей части моей жизни, стало действительно подарком и одновременно ударом судьбы.
Озарение, как водится, снизошло само собой, а вместе с ним пришло и вдохновение к глубинному изучению, исследованию и анализу повторно обнаруженных секретных материалов. В целом, как оказалось, там была всё-таки довольно мало кого способная заинтересовать информация, разнообразные отчеты, цифры, таблицы, выкладки, чертежи каких-то не очень-то понятных для не-инженера разновидностей летательных аппаратов, заставляющих думать об НЛО и гусеничных бронетранспортерах одновременно, вкупе с ассоциативными отсылками ко всевозможным субмаринам. Но один-единственный из обнаруженных документов в буквальном смысле слова заставил мои волосы на голове зашевелиться. Далее последовало состояние ступора и чувство досады от того, что все мои предыдущие годы прошли в положении тотального неведения о движущих силах развития цивилизации и действительного общественного мироустройства на планете Земля.
Я предлагаю читателю самостоятельно прочувствовать, продумать и прокомментировать в своих головах всё то же самое, что мне довелось ощутить в тот дивный миг, и поэтому честно привожу полный текст столь заинтересовавшего меня документа, несмотря, повторюсь, на осознание громадной опасности подобного мероприятия и возможности поплатиться в будущем за обнародование государственной тайны, сведения которой оказали решающее влияние на судьбу нашей Родины, во многом определив её, а результирующие плоды подробнейшим образом описанных в тех секретных документах явлений, парадоксальных только на первый взгляд и вполне даже логичных на второй, мы пожинаем и по сей день.
Найденный текст являлся изначально набранным в единственном экземпляре, максимум - в двух-трёх, но ко мне они не попали. По всей видимости, документы были изготовлены на заканчивающейся фиолетовой ленте печатной машинки, в силу чего некоторые буквы оказались пропечатаны тускло и неявно, а также текст был частично повреждён от сырости военных бункеров и поэтому в нескольких местах расплылся, что, впрочем, почти не повлияло на уровень его понятности - он оказался неразборчив до полной нечитаемости лишь в тех местах, где листы успели оказаться погрызенными за двадцать лет чердачными мышами, но кто ж знал, насколько эти бумаги на самом деле ценны и что им необходимо было изначально обеспечить долженствующие условия хранения? Поэтому при перепечатке уже на компьютере мне пришлось местами домысливать и предполагать подразумеваемые фразы, приходящиеся на низкую контрастность чернил: такие места приведены в нижеследующем тексте курсивом в квадратных скобках.
Некоторые фразы и словосочетания, впрочем, как уже было сказано, не удалось восстановить вовсе - они, по большей части, пришлись как раз на мышиные дырки в бумаге: указанные места заменены также квадратными скобками, в которых указаны конкретные причины потери части текста. Впрочем, все эти недочёты в тоге видятся малозначимыми и никак не влияющими на понимание общей сути содержимого приводимых материалов. Итак, вот, что мне удалось восстановить:
“16 января 1984 года. Челокошгач Прохор Васильевич. Технико-психологический отдел Комитета Государственной Безопасности СССР. Спецификация боевого электронно-псионического гипномодуля T3S, стеганографически автомаскируемого, с распределённым дистанционно обусловливаемым цепным дисперсно регулируемыми нефатально поражающим воздействием с обширной площадью покрытия... http://www.proza.ru/2015/11/03/1150
|
| |
| |
