Какой-то невнятный городок с высотными домами этажей в 16, но очень небольшой по площади, чем-то похож на Южноуральск, не имеющий ничего общего ни с Троицком, ни с Челябинском ни с Магнитогорском. Время года - конец сентября или начало октября, в общем, халфовая погодка. Я хожу по магазинам в поисках какой-то новой сантехники взамен проржавевших труб неизвестно где. В сраном бомжовом дворике сидит низкорослая горбатая рыжая старуха со спутанными волосами, кривыми и торчащими во все стороны золотыми и серебряными зубами и глазами, помутневшими от катаракты. Она бубнит нечто себе под нос, читая промасленную от кильки газету, при этом неустанно щёлкает семечками и килькой такого вида, словно она выловила эту рыбку в изъеденном червями мусорном баке. В дворик заходит молодая страшненькая татарка лет 22-23 от роду и просит у старухи продать ей ТРУБЫ!!! Это же то, что мне и нужно! Я тоже прошу трубы! Старуха картавит, говорит, что очень занята, поскольку ей нужно обслужить всех пациентов принадлежащей ей клиники. С этими словами она показывает на многоэтажное здание за спиной, мол, да, я хозяйка всего этого великолепия! Ни дать, ни взять - Медицинский Плюшкин! При этом он честно предупредила, что для редких пациентов у неё приготовлены Особые ТРУБЫ! . В многоэтажной клинике, словно бы переделанной из оперного театра - с помпезными колоннами и вычурной потолочной лепниной нас окружила толпа пациентов, смахивающих на зомби внешне и пахнущих тоже - как зомби. Особенно запомнился зелёный мужичок, наполовину парализованный, наполовину перебинтованный, глухой, слепой, сопливый и волосатый, высотой с хоббита-переростка, которого новоявленная Тереза почему-то отправила к психиатру. Вообще она носилась по коридору со скоростью переевшего эфедры легкоатлета, открывала все двери подряд, махала руками и гортанно орала в стиле базарной хохлушки, продающей спозаранку тухлые страусиные яйца: "Так! ТЫ, чё стоишь как пень под кустом, марш к стоматологу, а ТЫ - на операционный стол, и чем быстрее, тем лучше! Эй, парни, вы от прошлого пациента ножи отмыли, а то он блевал во время операции. Отмыли??? Вот и прекрасно!!! ЭТОГО - резать, а ну ложись быстро, скотина, куда поскакал, как козёл горный, ну честное слово!" Ну и так далее, и тому подобное, и всё в том же стиле... Нам сия благодетельница сказала, чтобы мы подождали в столовой на втором этаже. Мы направились к лестнице, выполненной в лучших традициях барокко, ширины такой, что проехала бы без проблем и карета, если б возница решил вдруг полечиться... По пути в коридоре мне встретился полный папаша, смахивающий на Сергея Лукьяненко, идущий под ручку с сыном младшего школьного возраста. Сынуля в свободной руке тащит огромный настоящий боевой лук, размером на треть выше себя...и эти луком всех нещадно лупит, как палкой, что есть сил. Папаша, счастливо улыбается и громко похваляется: "Растёт мой Артёмчик, весь в отца - такой же дуб, скоро стрелять научится из лука, тогда весело будет, а пока у него ещё силёнок не хватает лук натянуть, он же маленький... Правда, Артёмчик, хочешь в людей пострелять? Учись, учись, далеко пойдёшь! Все тебя уважать будут, авторитетом будешь среди своих. Ты ведь правда, хочешь быть настоящим авторитетом? Главное, срок отсидеть - а там гуляй, и все тебя уважают." Я вырвал лук у Артёмчика и вмазал ему по шее хорошенько...тот обиделся, ессно, и пообещал меня пристрелить, когда вырастет. На втором этаже под нос не переставая бубнила какая-то девка-малолетка со стеклянными глазами, пустыми, как у куклы и аутентично-безумным выражением лица. Я зашёл в столовую, окунувшись с головой в мир хрюкающе-чавкающих звуков сельского образцового свинарника... И проснулся... Ни на чём в общем-то не остановившись...