Арт-студия "Вереск"

Эта история началась с листа. Не то, чтобы с чистого листа, нет - с газетного. Как-то в полдень, сидя на диване, я, никуда не торопясь и особо не испытывая никакой потребности куда бы то ни было торопиться, проводил своё время за листанием газет, лежащих у меня на коленях. И вот, на одном из листочков местной газетёнки где-то между объявлениями о продаже садового домика и покупке пчеловодной будки, я вдруг заметил обведённое рамочкой и выделенное жирным вычурным шрифтом рекламное объявление. “Ну”, - подумал я тогда. - “опять, наверное, компьютерщики свои услуги предлагают какие-нибудь”. Но нет, содержание объявления вовсе не касалось ремонта электроники и цифровой техники. 
Там, на этих тонких газетных листочках, было написано дословно следующее: “Внимание! На проведение новых соревнований в аттракционе “Лабиринты” приглашаются все желающие. Обязательна психологическая стрессоустойчивость, умение ориентироваться на местности, навыки логического мышления, адекватность, наличие головы на плечах. За участие в конкурсе плата не взимается. При регистрации заявки обязательно иметь с собой паспорт. Записаться добровольцем Вы можете по адресу...” Далее был указан адрес и контактный телефон. 
Сначала я вроде бы даже как-то и не обратил особого внимания, прочитал, улыбнулся нетипично жёсткой для рекламы формулировке и отсутствию возможности подачи заявки через сайт организации, а после убрал эту газету до лучших времён. Однако уже через пару дней газетный лист снова попался мне на глаза и снова глаза мне мозолило это же самое объявление. Что-то в этом тексте было неправильным, даже непонятно - то ли притягивающим, то ли отталкивающим - но уж точно отличающим его от всех прочих стандартных объявлений когда бы то ни было появлявшихся в газетах. Какие-то лабиринты, да ещё и бесплатно, почему бесплатно, кто сейчас да что бесплатно проводит-то? И вот уже на следующий день я пришёл в офис конторы, которая заявила о проведении мероприятия. 
Офис представлял собой маленькую комнатушечку, по-видимому, кое-как и наспех отделанную следами недавнего евроремонта, а даже не самим недавним евроремонтом в здании, возможно, даже старинной, досоветской постройки с надписью “Labirints Unlimited Incorporation” над входной дверью. Сидящая в приёмной девушка улыбнулась и спросила: “Вы добровольцем на “Лабиринты”?” Я кивнул. “Ну проходите, проходите.” Тут же она вытащила кипу каких-то бумаг. Там было, наверное, не менее тридцати страниц, набранных и отпечатанных мелким шрифтом со множеством разнообразных уточнений, оговорок в договорах, дисклеймеров с отказом от ответственности и много ещё чего. 
Пролистав бумаги, я поинтересовался: “А что это за лабиринты-то такие?” Девушка призадумалась, прямо как молоко: “Ну как бы Вам объяснить. Это даже и не описать так-то. Одно могу Вам сказать: оттуда либо возвращаются и получают самое ценное, что у них только может быть в жизни, либо...” “Либо”? - переспросил я. “Либо-либо...по крайней мере”, - выдохнула она, как будто решилась-таки выдать тайну иностранному шпиону. - “по крайней мере были ещё и те, кто оттуда не вернулся. И никто больше не видел ни малейшего следа и даже намёка на этих людей или что там от них осталось. Я Вас уверяю: тех, кто оттуда не возвращается, искать уже бесполезно.” 
Я вздохнул: “Так-так-так! Так значит, это опасно?” “А это уж как повезёт.” “То есть, Вы не владеете информацией?” “Нет, ну что Вы, я прекрасно представляю, о чём идёт речь. В общем, Вам решать. На кону либо большая награда, либо Ваша жизнь.” “А какая награда-то? Что может быть такого ценного, что я мог бы променять на свою жизнь?” - я искренне удивился, ведь я не настолько жмот, чтобы рисковать своей жизнью ради каких-нибудь там золотых монет, и не настолько дурак, чтобы рисковать жизнью ради славы. “Что вообще может заставить меня рисковать жизнью?” - спросил я вслух. “О, поверьте, награда оправдает Ваши ожидания сполна. В конечном счёте, Вы, возможно, даже пересмотрите собственные взгляды на жизнь. Неужели Вам не интересно? Я как-то прошла через такое - и ничуть об этом не жалею. Так что? Вы участвуете в “Лабиринтах”. Я задумался. “Нуууу...” - всё никак не решался я дать ответ. “Вы можете взять эти бумаги с договорами домой и поразмыслить на досуге”, - посоветовала мне сотрудница компании, уткнувшись с этими словами в компьютер и принявшись там что-то активно нащёлкивать мышкой, периодически постукивая по паре-тройке клавиш на клавиатуре. Я, по-видимому, с весьма задумчивым выражением лица, взял бумаги о отправился восвояси размышлять. 
Дни тянулись за днями, и не происходило ничего особо интересного. Обычная жизнь обычного горожанина, ничем особо не примечательная и ничем не замечательная ни для кого бы то ни было другого, ни даже для меня самого. В конечном счёте я просто взяли махнул рукой: “А будь, что будет!” Может быть, это событие хоть что-то изменить в моей жизни. В результате, к концу второй недели раздумий, я нёсся с подписанными бумагами во всё ту же контору “Лэбиринтс Анлимитед”. Сидевшая всё на том же самом месте всё та же самая девушка посмотрела на меня, чуточку прищурившись и коротко сказала, когда я подал ей бумаги: “Хорошо. Ваш автобус будет...таааак...Ваш автобус...будет завтра в двенадцать часов сорок шесть минут, отходит от нашего здания. Он доставит Вас туда, откуда начнётся Ваше путешествие. Желаю Вам удачи. Искренне.” Последнее слово “искренне” она произнесла с особым сочувственным ударением, твёрдо кивнув головой, затем выдала мне какую-то бумагу, наподобие билета. Я, чувствуя, что практически подписал себе смертный приговор, вышел на улицу, уже начиная потихоньку прощаться со всем, что видел вокруг себя. 
На следующий день автобус и впрямь отправился, как оказалось, в соседнюю область. За несколько часов поездки, разглядывая за окном чуточку пожухлые пейзажи ранней осени, я всё-таки немого успокоился, многое обдумал, даже подремал чуток, почитал книгу и послушал музыку в наушниках - в общем, делал всё то, чем может развлечь себя любой путник в дороге. Проехав столицу соседней области, расположенную в южной её части, и устремившись куда-то на север, автобус проколесил ещё что-то около часа или чуть больше, остановился в поле. Километрах в трёх от нас высился з`амок абсолютно нехарактерного вида для здешних мест. Замок настолько не вписывался в пейзаж сентябрьского русского поля, что я подумал: “Уж не сплю ли я?” 
Поле замечательно и примечательно было разве что своими стогами сена, торчащими то там, то сям в различных местах по всей его площади, точно волдыри на коже у прыщавого тинейджера. Небо виделось мутновато-синим, глубоким и, в общем-то, отнюдь не вдохновляло своим цветом, выражая скорее уж худо осознаваемую тревожность, чем ясность начальной осени. И вот посреди всего этого пейзажа скалистой глыбой возвышался над нами, как уже было сказано, довольно типичный готический замок высотой, пожалуй, никак не меньше новенького тридцати этажного дома, имея столь характерные для готики башенки, пики, шпили, какие-то металлические флажки, но он был настолько тёмного цвета, что практически сливался в какую-то единообразную чернильную кляксу неправильной формы, как будто некто неизвестный, пытаясь нарисовать серые грозовые тучи, допустил неаккуратную оплошность и поставил пятно на лазури неба. И это пятно, расползшись, превратилось в замок германской архитектуры. 
Первым из автобуса вышел гид: “Всё, господа туристы, дальше только своим ходом, автобус дальше не идёт - опасно.” Мы поблагодарили водителя, который тут же развернулся и торопливо уехал восвояси, а мы остались в поле одни - группа соревнующихся и гид. Когда расстояние в три километра было легко преодолено, то впечатление от черноты постройки стало ещё более гнетущим. “Что там хоть будет-то?” - спрашивали мы у гида, который был достаточно молод, на вид - лет тридцать или около того, высок и поджар, если не сказать - зажарист. У него действительно была просто отменно загорелая смуглая кожа, отчего он немного походил то ли на турка, то ли на египтянина. 
Беспрерывно болтая, он рассказывал всем нам историю происхождения замка, но, кажется, каждый из нас волновался настолько, что почти всё пропустил мимо ушей. “Этот замок”, - рассказывал нам гид. - “некогда принадлежал одному очень или очень крупному и влиятельному дворянину здешних мест, который был столь же богат, сколь и развращён, а потому некоторые образованные местные жители его за глаза зачастую сравнивали с графом Дракулой - настолько же он был пренеприятной личностью. Дворянин держал в своём замке многочисленных крепостных крестьян, а все те земли, территорию которых вы все можете наблюдать сейчас перед собой, от горизонта до горизонта также были его владениями. И практически каждый день он не обходился без того, чтобы помучить или попытать парочку-троечку своих крепостных, но не насмерть, конечно, а так - немного поувечить их. Многие из крестьян, правда, пыток своего барина не выдерживали и погибали в стенах замка, в его тёмных подвалах, где до сих по сохранились многочисленные камеры в катакомбах и пыточные комнаты. Мы по ним все пройдём, посмотрим и увидим все пристрастия этого малоприятного садиста, а теперь уже давным-давно исторической личности, воочию. 
 - А причём здесь лабиринты? - задал вопрос один из приехавших состязаться людей, достаточно крупный мужчина средних лет с очень широким и чуть плоским красным, как арбуз, лицом. Только разве что без чёрных точек-семечек.
- Всему своё время. - сказал гид. - Вы на месте всё узнаете.
И вот, когда мы уже стояли у самых ворот замка, готовые открыть их и войти вовнутрь, гид заговорщицким голосом поведал нам: “А закончилась история жизни этого помещика-барина довольно трагично. Однажды он поймал и посадил к себе в подвальную темницу деревенского колдуна из одного поселения близлежащих мест, которое также принадлежало помещику. Этот крепостной оказался крайне живучим, но и он не выдержал “весёлых развлечений” своего барина, и, уже в агонии, собрал, как оставило нам предание, все свои силы и, уже испуская дух, выкрикнул в адрес этого помещика страшное проклятие, которое завещало каждому, входящему в этот замок, уже никогда не вернуться, навеки потеряв дорогу обратно. Но мы нашли способ не заблудиться в пр`оклятом замке и потому можем позволить вам погулять по нему. Хитрости и обходные пути всегда существуют, даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Вспомните, хотя бы, миф о Минотавре, Тесее и нити Ариадны.”
- А что произошло дальше с этим садистским помещиком? Вы же сказали, что его история закончилась печально? - спросил у гида кто-то.
- А, ну да, печально, трагично. Так и есть. Как-то раз он выехал на своей карете за пределы замка. Разозлённая на него до ярости толпа его же крепостных крестьян опрокинула карету. Помещика быстро вытащили наружу и, долго не размышляя, посадили на вилы. А после на дереве вздёрнули - тем его история и закончилась. Правда, говорят, что был он стольким людям ненавистен, что крестьяне его даже хоронить не стали, а, вздёрнув, просто сожгли и прах по ветру развеяли. Но это всё лишь легенды, легенды. Итак, пройдёмте. - пригласил всех в замок гид, приоткрывая скрипучие тяжеловесные створки толстенных дубовых дверей. 
Мы вошли в замок, где обнаружилось множество высоких сводчатых коридоров, около которых горели и освещали всё вокруг смоляные факелы. Мы обратили внимание на то, что постройка явно не заброшена, содержится в чистоте, да и те же факелы вешать всё время кому-то требуется, раз уж электричество сюда подвести так никто и не догадался, или специально не стали - в общем, в голове были одни вопросы. Гид повёл нас по пространным коридорам, и действительно, уже вскоре мы все наткнулись на решётки с лежащими в них ввинченными или вбитыми в стену оковами. А проводник всё шёл да шёл, болтая неустанно, когда я вдруг засмотрелся на эту малоприятную решётку для узников, пытаясь представить себе, каким же ненормальным маньячиной нужно быть, чтобы в своём же доме сооружать подобные камеры. 
Когда же я повернулся в сторону группы, то голоса уже раздавались откуда-то издалека, но никого не было видно. Тогда я закричал: “Подождите, подождите, пожалуйста, я отстал!” И побежал в сторону голосов, но на этот раз голоса послышались уже совершенно с другой стороны. Побежав в ту сторону, я опять никого не обнаружил, тогда как голоса всё отдалялись да отдалялись, пока не стихли вовсе. Я тяжело вздохнул и встал прям посреди коридора. “Ну вот, всё испортил, и до соревнования так и не добрался, и экскурсию как следует, не посмотрел. Ладно уж, что тут решать, пойду к выходу, буду дожидаться остальных у створок ворот замка, там, быть может, и суть соревнования объяснят, когда закончится экскурсия”, - в голове мигом вызрел план действий. Я походил по коридорам, которые, честно говоря, нагоняли лёгкие приступы клаустрофобии - всё-таки они были достаточно вытянутыми вверх, узкими и тёмными. 
А вдруг это сон? Несколько раз ущипнул себя за руку, потом подумал, что если всё это действительно снится, то в этих коридорах явно водились бы уже давным-давно какие-нибудь жуткие монстры. Но был всё крайне тихо, спокойно, лишь раздавалось лёгкое пощёлкивание огня факелов, и никаких монстров рядом со мной не пробегало и даже не предвиделось, зато каждый шаг отдавался гулким эхом, раскатисто уносясь во все стороны вдоль коридоров. Однако и попытки подёргать за ручку входной двери также ни к чему не привели - оказалось, что дверь надёжно и наглухо заперта. 
Тогда я уселся, обустроившись рядом со входом. Ладно, буду ждать. Ждал час, два - никто не появлялся. Не было слышно ни голосов, ни шагов - ничего, только я один, коридоры и раскатистое, почти громовое, эхо. Думаю, ладно уж, раз дело обстоит именно так и никак иначе, то, видимо, есть смысл поискать какой-нибудь другой выход и из сложившегося положения и из старинного замка одновременно. Побродив некоторое время по коридорам туда-сюда, я наткнулся на высокую сводчатую дверь, которая также оказалась заперта, затем обнаружилась ещё одна дверь, которая также была заперта. В конце концов, когда был пройден из излазан весь этаж и составлен в уме план коридоров, пришло закономерное логическое понимание, что на этом этаже всего есть четыре двери - через одну из них вошла группа соревнующихся, ещё три двери были закрыты и находились ближе к углам замка - там, где смыкались его стены закруглёнными башенками. 
Самое интересное, что не было видно никаких помещений, залов, старинных спален или каких-нибудь галерей, не было ничего, кроме высоких сводчатых коридоров, которые под странными углами смыкались друг с другом. Подобная архитектура казалась, как минимум, нелогичной. Ещё через несколько часов я понял, как же я всё-таки здесь влип, поскольку, по-видимому, гид со всеми остальными людьми уже уехали и заперли дверь снаружи, а я теперь буду бродить вэ том замке до талого - пока не прибудет следующая туристическая группа или...стоп! Это же соревнование! А в чём оно именно? Вот ведь загадка. 
Подойдя к одной из дверей, но отнюдь не к той, через которую когда-то вошёл, я заметил на уровне ручки слева от двери нечто странное, как будто в стену был вделан кодовый замок, выглядящий крайне и крайне архаично: четыре кругляшочка из камня, плотно притёсанного к стене, располагались четырьмя пятнышками в два ряда, как шашечки реверси в самом начале игры. Камни были, скажем, очень небольшими и имели диаметр около двух или двух с половиною сантиметров. На каждом из этих четырёх камней в образующемся из них квадрате было нарисовано также по четыре каких-то символа, о значении которых я мог лишь догадываться. Я очень долго и внимательно рассматривал эти символы, но, откровенно говоря, так ничего и не понял, и поэтому, решив, что раз уж это кодовый замок, то, быть может, наудачу, всё-таки удастся как-нибудь подобрать код к двери. 
Минут пятнадцать, я туда-сюда вертел эти камешки, поворачивая и проворачивая их подушечкой большого пальца вправо-влево, пока дверь вдруг не щёлкнула отрадным для меня пружинистым посвистом, сопровождаемым глуховатым стуком засова, и когда я надавил на ручку, то - ура - дверь наконец-то открылась. Увиденный снаружи пейзаж, прямо скажем, несколько озадачивал. Это было вовсе не то место, откуда мы все прибыли сюда с группой на соревнования. Да, постройка была всё той же, а в то место - другое, причём другое совершенно. Сразу же за дверью снаружи показался густющий, просто непроглядный серый туман. Он был плотным настолько, что в нём не было видно ничего в радиусе дальше двух-трёх метров. Выйдя наружу и пощупав стены замка, я понял, что они пропитались влагой, и конденсат этот стекал с чёрных гранитных стен, как с крышки кастрюли во время варки борщика или пельменей. Стало быть, туман здесь очень и очень давно, раз здесь образовались такие крупные капли. 
Что же касается открывавшегося здесь в нескольких метрах доступной видимости ландшафта, то это явственно была какая-то трясина, неприятное, зыбкое вонючее болото с крупными травянистыми кочками. Я решил, что, раз уж попал в такую нелицеприятную ситуацию и ещё более нелицеприятное место, то можно было бы хотя бы попытаться оглядеться и позвать на помощь, если таковая, конечно, вдруг найдётся в здешних местах. По крайней мере, возвращаться в замок и сидеть там до полного обалдевания, смысла тоже не было видно и потому стал прямо-таки дико чертыхаясь, перепрыгивая с кочки на кочку, удаляться от замка. Через некоторое время мне показалось, что я и вовсе заблудился: со всех сторон настолько, насколько вообще можно было разглядеть здесь хоть что-то, был только туман и ничего, кроме него. Ну разве что кочки да вода под ногами хлюпающая. 
Замок вскоре совсем скрылся за спиной, исчезнув из вида, будто бы испарившись, но и впереди просвета тоже не было. Прошло ещё несколько минут, а, быть может, и все полчаса, и впереди мне вроде бы как померещилось какое-то тёмное пятно. Приблизившись к нему, я осознал, что оно всё-таки не померещилось: это были какие-то постройки, что-то вроде сарайчика или небольшого домика ветхого облика. Рядом паслись животные вида совершенно пренеприятного. Они, с одной стороны, напоминали стандартную сельскохозяйственной скотинкой, в то же время отличаясь чужеродной инопланетностью внешнего облика - так, как если бы эволюция вдруг завернула в какой-то момент не туда и вывела таких вот мутагенных тварей. У одних из них была только одна лишь кожа, но совершенно не было шерсти, почти как у кошек-сфинксов, у других не было шеи, а зубастая пасть на голове заставляла вспомнить улыбку чеширского кота, в третьих зверях было что-то инсектоидное или арахноморфное. Я старался особо не разглядывать всех этих животных - занятие это было малоприятное, да и, честно говоря, мне просто не хотелось нарываться на неприятности любого рода или источника. 
И - о, чудо - среди этих жутких животных я увидел вдруг человека, вероятнее всего, занимавшегося выпасом всего разношёрстного стада. Пастух сидел на растрескавшемся от времени и полусгнившем в отсыревающем воздухе грубо обструганном кустарного производства стуле с высокой спинкой прямо посреди болота и кочек, даже не проваливаясь, самодовольно и с нахальным видом заложив нога за ногу и надвинув на глаза соломенную шляп. Оставалось для меня и загадкой, чем питались все эти животные посреди топей, да и вообще вид животных, столь хило сочетающийся с беззаботностью пастуха да и самим фактом наличия его здесь вместе со стадом были абсурдными до невозможности. Во рту пастух держал соломинку, от нечего делать пожёвывая её и посвистывая себе под нос какую-то незамысловатую песенку. Рядом с ним на спинке стула висела связка огромных старинного вида ключей, а в руке он держал длинную плеть. Возраста пастух был трудноопределимого, и единственное, что я отметил по поводу его внешности, так это некоторое сходство с гидом, приведшим нас всех в замок. 
Пастух был не стар, но довольно морщинист и, в отличие от гида, не только не загорелым, а уж скорее, напротив, крайне и крайне бледен и с синюшным оттенком кожи его вытянутого лица и столь же серо-синими губами, как зимнее небо перед самым началом метели. Одет пастух был в какую-то мешковатую простецкую тёмную одежду не шибко удобную на вид. Посмотрев на него, я уловил на себе тяжёлый, прямо-таки пронзительно-свинцовый взгляд, по-соколиному ясный, но крайне трудно переносимый. Смотреть ему в глаза в ответ не было желания ровным счётом никакого. Я тогда несмело поздоровался:
- Добрый день! А Вы не подскажете, как отсюда можно выбраться? Видите ли, я с туристической группой прибыл в здешние края на соревнования, но немного заблудился.
- Да знаю я. Куда тебе надо - это через другую дверь замка.
- Да, но там закрыто...
- Ну а это уже не мои проблемы.
- У Вас тут связка ключей...она случаем не подходит к той двери, нет ли там ключика, столь мне необходимого?
- Подходит-подходит, но только вот кто ты такой, чтобы я тебе ключи доверил?
- Так мы можем с Вами вместе пройтись до туда, если Вы мне ключи не доверяете.
- Не-а, не пойду! - нахально ответил пастух.
- А что это Вы со мной так разговариваете?
- Как хочу, так и разговариваю! - был ответ от пастуха, не перестающего насвистывать под нос настолько фальшиво, что мелодию не разобрать было вовсе. 
Я замолчал. Он тоже. Прошло ещё несколько минут. Казалось, что он вообще не замечает моего присутствия.
- Ну так как мне домой попасть-то? - повторил я вопрос, адресованный этому своеобразному и специфическому человеку. Он ещё раз смерил меня уже даже не свинцовым, а скорее ртутным взглядом:
- Да как хочешь, это не мои проблемы, мне вообще пофиг. Иди-ка ты отсюда  подобру-поздорову.
- Ах так, не хочешь ключи отдавать? Ну так я тогда их у тебя силой заберу, нахал!
- Вот ещё! Ещё чего тебе, а? Вали отсюда подальше, пока я на тебя зверей не спустил.
Я быстрым движением ринулся к пастуху, попытавшись выхватить ключи, но последний опередил меня, крепко сжав связку громадных ключей в своей руке, одновременно присвистнув: “За ним!” Звери распознали его крик посвиста, как команду, и устремились всей его разнородной толпой за мной. Пришлось бежать, прямо-таки нестись, перепрыгивая с кочки на кочку, на сей раз, казалось, быстрее ветра, ведь некогда было даже задумываться о том, как бы и куда бы поудобнее наступить. 
Животные при ближайшем рассмотрении оказались ещё более диковинными, чем издалека и на первый взгляд, так что у меня создалось впечатление, что за мной гонится целая саванна чуть ли не из Серенгети, и я участвую в сафари, только вот не я здесь охотник на экзотических зверей, а с точностью до наоборот - звери охотники на меня. Животные всё приближались и приближались, уже чуть ли не кусая за пятки, что было крайне и крайне пренеприятно - осознавать, что они, если и не растопчут меня, то уж разгрызут, а затем потопят где-нибудь в трясине. Стопудово. Выбежав поразительным образом ровнёхонько к той самой двери, через которую я сюда зашёл, я видел, как они несутся буквально в десятке метров от меня. Я стрелой, если не пулей залетел в постройки замка, захлопнул двер, повернул ручку и панически сотрясаясь всем телом быстрым движением переместил кругляшки кодового замк`а с тайными знаками в первое попавшееся положение, отличное от предшествующего, дабы закрыть дверь окончательно. Грохот за дверью стих. 
Весь в липком холодном поту, я молчаливо сполз по двери, сев прямо на пол. Сердце дико колотилось. “Фууу, ну и урод всё-таки, этот пастух, хранитель ключей хренов. Что же мне теперь делать-то? Ладно, мы пойдём другим путём”, - сидел я, размышляя и планируя другие действия, затем, чуточку успокоившись и отдышавшись спустя минут двадцать, ещё раз на всякий случай повертел каменные кружочки у двери и снова услышал, как засов щёлкнул. Осторожно выглянув наружу, я попытался выяснить, там ли ещё всё стадо поджидает меня, чтобы, набросившись, разорвать в клочья, но, вместо этого с удивлением обнаружил, что отныне мне было лицезреть за дверью совершенно иной пейзаж, пришедший на смену болоту с пастухом: на сей раз гранитный рамок разместился прямо посреди яркого океана зашкаливающих расцветок. 
Тогда я принял решение опять выйти наружу. Перед входом в дверь платформа, на которой стояла постройка, составляла в ширину не больше трёх метров, опускаясь в дальнейшем в океанические воды, поэтому почти прямо передо мной за обрывистыми гладко-скользкими краями платформы плескались пенящиеся цветастые волны. Высотой платформа также была невелика - не более пары метров, так что плещущиеся волны накатывали солёными разноцветными брызгами, обильно окатывая солоноватой свежестью поверхность фундамента, на котором я стоял, опасаясь свалиться вниз и уже не подняться обратно вовнутрь сооружения. На что волей-неволей пришлось обратить внимание, так это на нестерпимую жару градусов этак сорока, если не больше. 
Океан, впрочем, был достаточно спокоен и тих, но выглядел как-то слишком уж по-сюрреалистически невозможным, он был слишком ярким для того, чтобы казаться реальным и постоянно переливался. К тому же, он был слишком прозрачным, отчего легко просматривалось всё его дно на многосотметровой глубине. Когда катились волны, то по всей поверхности океана образовывались радужные преломления, отчего он постоянно бликовал не только синими и зелёными тонами, но даже жёлтыми, малиновыми, оранжевыми, сиренево-фиолетовыми, лимонно-жёлтыми и охристо-бархатцевыми, лазурно-синими и цвета индиго, в общем, оттенков здесь было всех не перечесть, и  они постоянно менялись, расползаясь и размываясь по всему океану. 
В слепящем ядовито-синем, как бы выкрашенном флуоресцентной акриловой краской, небе, синем и глубоком настолько, насколько оно и не бывает никогда в нашем мире даже в самые светлые летние августовские дни, висело три солнца разных размеров: самое крупное из них было красным, но освещало всё довольно тусклым сиянием, оно висело слева. Дальше, в центре, находилось совсем небольшое зеленоватое светило, довольно ярко и пронзительно озарявшее все элементы ландшафта вокруг меня. От вида более крупной, чем зелёная, бело-сине-фиолетовой звезды начинали в глазах мельтешить чёрные точки, настолько оно было мгновенно ослепляющим и нестерпимо фонящим горячими лучами ультрафиолета, что казалось, кожа моя вот-вот воспламенится, а камни платформы фундамента замка, накалившиеся в свете этой сверхновой, высыхали от вод лизавших их волн буквально за считанные секунды. 
Я немного походил по платформе в разные стороны, решив обойти постройку по кругу, чтобы выяснить, не стоит ли она на каком-либо полуострове или острове, выход на который имеется с диаметрально противоположной стороны, но когда замок быль обойдён по всему его периметру на триста шестьдесят градусов, то стало понятно, что здесь нет ничего, кроме той платформы, из которой он и таращится куда-то в пронзительное небо, одиноко возвышаясь посреди океана, подобно форту Боярду. Тогда, вдоволь погревшись под светом трёх лучезарных звёзд, я зашёл обратно и снова закрыл дверь, покрутив камешки в первом попавшемся порядке, решив поиграть ещё раз в эту рулетку судьбы ещё раз, поскольку разгадать смысл начертанных на камешках шестнадцати разных знаках, а уж тем более, отыскать нужный порядок для их постановки в своих ячейках, мне никак не удавалось, сколько я ни пытался вдумываться, что же они все означают...